Russian English
, , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

"Над ним нависла серьезная угроза". О задержании адвоката Ивана Павлова*



На фото Генри Резник, адвокат, вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, член Московской Хельсинкской группы и член президентского Совета по правам человека

30 апреля утром прошли обыски у известного российского адвоката Ивана Павлова*, руководителя группы адвокатов «Команда 29»**, занимающихся резонансными уголовными делами. Адвокат Павлов и его коллеги должны были защищать ФБК*** в деле об экстремизме. Сейчас Павлов находится в Следственном комитете на допросе. Уже известно, что обыски были связаны с делом журналиста Ивана Сафронова, обвиняемого в госизмене. По словам самого Павлова, в отношении него возбуждено уголовное дело о разглашении данных следствия, по этой статье ему грозит до трех месяцев ареста и лишение статуса адвоката. Обсудили, зачем власть решила бороться с Павловым, с адвокатами Ильей Новиковым, Евгением Смирновым и Генри Резником.

Желнов: Илья, еще раз добрый день! Мы сейчас слышали Ивана Павлова, который сказал, что, собственно, разглашение тайны следствия ― это всего лишь то, что он сказал о возбуждении уголовного дела, как я понял, против Сафронова, одним из первых, видимо, рассказал об этом, и указал на некоего тайного свидетеля. Это что, разглашение тайн следствия? Как это можно классифицировать?

Новиков: Давайте начнем с того, кто такой Иван Павлов. Действительно, у нас в России его знают в основном по тому, что он периодически оказывается защитником по очень громким делам, в первую очередь делам вот такого типа, которые ведет ФСБ, то есть это шпионаж, госизмена и так далее.

Но вообще это очень важный человек для адвокатского сообщества в России, это человек, которого мы можем назвать, наверно, одним из профсоюзных лидеров. У адвокатов нет профсоюза как такового, но он очень много делает для того, чтобы самоорганизовать какое-то внутреннее обсуждение внутри адвокатуры, которая относительно многих вещей ведет себя довольно пассивно или занимает такую позицию, что адвокатура не может быть политизирована, у адвокатов разное мнение, поэтому вроде как и политику нечего обсуждать. А когда вы говорите, что нечего обсуждать политику, вы очень доходите до того, что в принципе нельзя обсуждать действия властей.

Иван был человеком, который ― почему был? И есть человек, который крайне важен для вот этих процессов и для коммуникации внутри адвокатуры. Поэтому в первую очередь важно, как поведет сейчас себя адвокатура. Уже есть письмо, я в том числе его подписал, оно открыто для подписи другими адвокатами, о том, чтобы оказать Ивану максимальную поддержку, которая выходит за пределы того, что адвокатура и так обязана сделать для любого своего члена, который сталкивается с преследованиями.

Теперь что касается следственной тайны. Следствие в России ей колоссально злоупотребляет, причем с попустительства судов. Именно суды должны быть тем конечным арбитром, который решает, что можно, а что нельзя называть следственной тайной. И тем не менее следствие злоупотребляет этим и склонно, в особенности по делам, которые ведет ФСБ, там, где есть такой тонкий еще только аромат тайны, он моментально пропитывает буквально все, что касается, любую страницу, которая лежала в одном томе с другой страницей, на которой было что-то секретное, вот эта несекретная страница становится тоже секретной, ее тоже как-то помещают под это понятие следственной тайны.

С точки зрения здравого смысла следственная тайна ― это то, что, будучи разглашено, способно реально повредить ходу следствия. Например, адвокат от следователя узнал, что как-то там готовятся, допустим, подозрения, он защищает Иванова, а узнал, что готовятся подозрения Петрову и арест Петрова. Он об этом сказал, Петров об этом услышал и сбежал. Вот эта ситуация, в которой можно сказать, что адвокат реально причинил вред следствию.

Когда адвокат сообщает публично, притом что следствие морозится, что называется, и отказывается даже сообщить суть обвинения или суть подозрения, адвокат сообщает, в чем эта суть заключается, или когда адвокат сообщает, какие в принципе применяются средства давления на его клиента, закрытые свидетели, засекреченные свидетели ― это тоже такая распространенная в России практика, которая не должна быть такой распространенной, но она тоже может выступать как средство давления.

Говорить об этих вещах адвокат не только может, но и должен в определенном случае, и то, что Иван, как он сейчас прокомментировал, если это все, что там в этом деле есть, то, конечно, Иван абсолютно прав, а следствие абсолютно неправо.

Сагиева: Да, Илья, оставайтесь пока с нами. Мы хотим подключить к разговору Евгения Смирнова, адвоката из «Команды 29», который тоже выходит на прямую связь со студией. Здравствуйте!

Смирнов: Добрый день!

Сагиева: Можете ли вы рассказать, что прямо сейчас происходит? Я прочитала, мы только что прочитали в телеграм-канале «Команды 29», что Ивана Павлова везут в суд для избрания меры пресечения.

Желнов: В Басманный суд.

Сагиева: Есть ли какие-то подробности?

Смирнов: Еще не везут, ему только сообщили после окончания допроса: «Готовьтесь, мы повезем вас в Басманный суд, где будет рассмотрено наше ходатайство». При этом не сказали, какое ходатайство, о чем, естественно, мы предполагаем, что это связано с избранием какой-либо меры пресечения.

Желнов: Евгений, расскажите, как все это утром происходило. Это была гостиница в центре Москвы, где остановился Иван Павлов сегодня, туда пришли с обыском непосредственно, да?

Смирнов: Да, мы ночевали в этой гостинице, наши номера были рядом. Знаете, я даже не слышал, как к нему зашли, то есть я узнал о случившемся от его супруги, которая мне позвонила в шесть сорок утра и сказала, что к ней ломятся в дверь, пытаются ее сломать и говорят, что пришли с обыском. После этого я уже вышел в коридор и обнаружил, что он полон оперативных сотрудников ФСБ.

Впоследствии мне удалось переговорить с Иваном, он сказал, что они открыли каким-то служебным ключом дверь в его номер и разбудили его фактически тем, что уже вошли внутрь, поэтому у него не было никакой возможности ни связаться с кем-то, ни предупредить, ни что-то еще сделать.

Сагиева: Оставайтесь с нами. Илья, вам последний вопрос. Вы слышите, что мы сейчас обсуждаем: вломились в офис, сейчас повезут в Басманный суд. Как вы оцениваете происходящее? Это беспрецедентно, что к известному адвокату?..

Новиков: Смотрите, это не беспрецедентно, такие случаи с адвокатами бывали. Но именно потому, что Иван ― это Иван, это тот человек, который очень важен для адвокатского сообщества в целом, я ожидаю, что сейчас просто будет выставлен такой широкий фронт. У адвокатов же есть такое замечательное средство взаимовыручки, да, мы можем прийти защищать своего коллегу в количестве не одного, не двух, не трех, а пятидесяти адвокатов, допустим. Я сейчас в Киеве, в Киеве такое практикуется довольно часто, когда один адвокат находится под прицелом, другие его прикрывают.

Я очень надеюсь, что наше сообщество проявит здесь солидарность, потому что, действительно, Иван ― это важный человек и совершенно понятно, что его преследование связано с тем, что он выполнял честно непосредственно свой адвокатский долг.

Желнов: Спасибо! Илья Новиков, адвокат, коллега Ивана Павлова, был с нами на связи. К Евгению Смирнову возвращаемся и впереди Генри Резник. Евгений, у меня еще вопрос. Все-таки как вы считаете, успели ли вы понять, из-за чего все произошло сегодня утром и в Москве в гостиничном номере, где остановился Иван Павлов, и в Петербурге в офисе «Команды 29», и в квартире у жены Ивана Павлова?

Смирнов: Знаете, я только смог понять пока юридически. Мне Иван успел передать постановление о возбуждении уголовного дела, оно опубликовано у меня на странице. В нем говорится, что вот это дело связано с тем, что Иван в конце прошлого года опубличил постановление о привлечении в качестве обвиняемого Ивана Сафронова, которого защищает. Знаете, это все такая официальная поверхность айсберга, можно так назвать, поскольку угрозы от ФСБ, от Следственного управления ФСБ нам поступали постоянно, на протяжении уже несколько лет. Угрожали нашим подзащитным и их родственникам, некоторые следователи напрямую высказывали нам обещания посадить нас за то, что мы мешаем работать и, как они представляют, защищать родину от шпионов.

Сагиева: К нам присоединяется адвокат Генри Резник. Генри Маркович, здравствуйте!

Резник: Здравствуйте!

Сагиева: Как вы оцениваете происходящее? Мог ли опытный адвокат, больше двадцати лет занимающийся делами о госизмене, разгласить тайны следствия?

Резник: Вы знаете, я немножко иначе поставлю вопрос, все-таки я вице-президент федеральной палаты, я возглавляю Комиссию по защите прав адвокатов. Что мог сделать или не мог сделать конкретный субъект, всегда является неопределенностью. Могу вам сказать, что адвокатское сообщество встревожено всей этой ситуацией. Статья 310-я довольно мутная, никогда не ясно все-таки, что имеется в виду под этим понятием «данные предварительного расследования, которые не подлежат разглашению».

Случаи привлечения к уголовной ответственности адвокатов единичны, буквально два года назад мне довелось защищать адвоката Дворяка из Хакасии, дело докатилось до Верховного суда, в конечном счете он был полностью реабилитирован. А вот случаи, чтобы по этой статье, по которой нет наказания в виде лишения свободы, там самое строгое наказание ― это три месяца ареста, чтобы так разворачивалось следствие, чтобы приходить с обыском к адвокату, чтобы затем это выступало основанием для массового проведения, соответственно, обысков ― ни одного такого случая мне не известно.

Поэтому я расцениваю эти действия предварительного расследования, с одной стороны, как акт устрашения, с другой стороны, известны такие повадки наших пинкертонов, когда используется не очень правомерно возбуждение уголовного дела для проведения тотальных обысков в надежде что-то другое найти. Поэтому я склоняюсь к тому, что это акт преследования, который действительно… (Неразборчиво.) Имеет собой политическую подкладку. Вот вам моя оценка.

Желнов: Генри Маркович, у меня к вам вопрос. Нужно ли коллегии адвокатской делать собственную экспертизу высказываний Павлова либо и так все понятно, что никакого там нарушения тайн следствия быть не могло?

Резник: Я не знаю, какую экспертизу. Я отношусь ко всем этим экспертизам весьма скептически, потому что вообще-то это профанация научных исследований, научных знаний, особенно все эти лингвистические экспертизы. Но это особый разговор. Почитайте Кронгауза, «Русский язык на грани нервного срыва».

Я хочу вам сказать, что по моему представлению, мне представляется, что другого и быть не может, данные предварительного следствия, какие-то данные о конкретных обстоятельствах совершенного деяния, которые адвокату стали известны при проведении следственных действий. Тогда, когда сообщается просто о том, что дело возбуждено, допрос проведен, квалифицировано деяние по какой-либо статье, это по определению не может составлять данные предварительного расследования.

Я дальше не могу комментировать, потому что я в этом деле не принимаю участия. (Неразборчиво). При непременном желании самого Ивана и обращении в адвокатские палаты, но он в адвокатской палате Санкт-Петербурга, и в федеральную палату, безусловно, мы изучим весь этот кейс и профессионально определим, каким образом можно оказывать ему в данном случае поддержку.

Меня настораживает вот что: его в суд повезли! Для чего? Вот мне непонятно сейчас. Я думаю, что его повезли для того, чтобы избирать меру пресечения, но чтобы избирать только две меры пресечения, три, скажем так, но третья фактически мертвая. Это содержание под стражей, это домашний арест, которые абсолютно неприменимы к нему по определению, и залог, который тоже неприменим. Поэтому это, как мне представляется, абсолютно не соответствует.

Сагиева: Сейчас я читаю в РИА, что ходатайство следователя о мере пресечения для адвоката не поступало. Пока такая информация.

Резник: Я могу вам сказать, что если ходатайство не поступало, все-таки расследование решило действовать не по беспределу и все-таки как-то учитывать, наверно, требование УПК, потому что никакие меры пресечения к нему в данном случае не применимы. Я не знаю, можно применить меру пресечения «подписка о невыезде», но это вообще будет смешно.

Сагиева: А что ему еще грозит? Могут ли его теперь лишить адвокатского статуса?

Резник: Вот! Дело вот в чем: вначале следствие через Управление юстиции, и питерское, и московское, обращалось не только в отношении Ивана Павлова, но и других адвокатов, членов его команды или тех, которые участвовали в защите по этим делам шпионским, с целью привлечения к дисциплинарной ответственности. Собственно, нарушение усматривается вот в чем: они отказались дать подписку о неразглашении.

Так вот, должен сказать, что и мы, и наши питерские коллеги, квалификационная комиссия, просто-напросто дали ответ, что, в отличие от подписки о неразглашении государственной тайны, никакой подписки адвоката о неразглашении данных предварительного следствия давать не обязаны. Такой обязанности на них нет. Пожалуйста, адвокаты могут разойтись в данном случае со следствием.

Должен сказать, что когда предлагается адвокатам дать такую подписку, у меня были такие дела, я никакую подписку такую не давал, я просил разъяснить, не только я, а все профессиональные адвокаты, какие конкретно данные, как вы считаете, не подлежат разглашению.

Сагиева: То есть нарушений вы с его стороны не видите, он действовал в рамках закона.

Резник: Я абсолютно… Ни к какой дисциплинарной ответственности они привлечены не были. Вот сейчас могу вам сказать, какая опасность над Иваном. По данному преступлению, представим себе, если будет выдвинут обвинительный приговор, больше штрафа ему не присудят. Но это будет основанием для отлучения его от профессии, потому что осуждение за умышленное преступление (любое) является безусловным основанием для прекращения статуса адвоката. Над ним нависла серьезная угроза.

Сагиева: Генри Маркович, спасибо за вашу оценку. Еще с нами на связи Евгений Смирнов, адвокат из «Команды 29». Хочу к вам обратиться, Евгений. У вас такое же видение ситуации? Как вы могли бы прокомментировать то, что будет дальше?

Смирнов: Я абсолютно согласен с Генри Марковичем, что касается подписок по делу Ивана Сафронова, я сам являюсь защитником Ивана и могу сказать, что в подписке о неразглашении данных предварительного следствия, которую попытались отобрать у Ивана Павлова, определены как раз таки те сведения, которые он не может разглашать, и те сведения, которые он сообщал средствам массовой информации, не подпадают под эти категории. Поэтому в данном случае нарушений никаких со стороны Ивана Павлова я лично не вижу.

Источник: Дождь****, 30.04.2021

* внесен Минюстом РФ в реестр физлиц СМИ-иностранных агентов.

** по мнению прокуратуры, проект «Команда 29» связан с организацией, признанной нежелательной в России; проект распустился в июле 2021 года.

*** Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) и структуры Навального 9 июня 2021 года признаны судом экстремистскими организациями и запрещены на территории России; организация внесена Минюстом РФ в реестр НКО-иностранных агентов.

**** внесено Минюстом РФ в реестр СМИ-иностранных агентов.


Приведенные мнения отображают позицию только их авторов и не являются позицией Московской Хельсинкской группы.

Поддержать МХГ

На протяжении десятилетий члены, сотрудники и волонтеры МХГ продолжают каждодневную работу по защите прав человека, формированию и сохранению правовой культуры в нашей стране. Мы убеждены, что Россия будет демократическим государством, где соблюдаются законы, где человек, его права и достоинство являются высшей ценностью.

45-летняя история МХГ доказывает, что даже небольшая группа людей, убежденно и последовательно отстаивающих идеалы свободы и прав человека, в состоянии изменить окружающую действительность.

Коридор свободы с каждым годом сужается, государство стремится сократить возможности независимых НКО, а в особенности – правозащитных. Ваша поддержка поможет нам и дальше оставаться на страже прав. Сделайте свой вклад в независимость правозащитного движения в России, поддержите МХГ.

Банковская карта
Яндекс.Деньги
Перевод на счет
Как вы хотите помочь:
Ежемесячно
Единоразово
300
500
1000
Введите число или выберите предложенную слева сумму.
Нужно для информировании о статусе перевода.
Не до конца заполнен телефон
Оставьте своё имя и фамилию, чтобы мы могли обращаться к Вам по имени.

Я принимаю договор-оферту

МХГ в социальных сетях

  •  

© Московская Хельсинкская Группа, 2014-2022, 16+. 
Данный сайт не является средством массовой информации и предназначен для информирования членов, сотрудников, экспертов, волонтеров, жертвователей и партнеров МХГ.