Полномочия тюремной медицины могут частично передать в руки государственной и муниципальной систем здравоохранения, пишет «Независимая газета». В правительстве РФ подготовили соответствующие поправки в законодательство о вопросах здоровья в учреждениях уголовно-исполнительной системы. Авторы документа ссылаются на оптимизацию медицинского контроля и европейский опыт. Журналисты выяснили, что правительственная инициатива может быть отголоском «дела Магнитского».

В поправках речь идет о трех местах содержания подозреваемых, обвиняемых и арестантов: изоляторах временного содержания (ИВС), спецприемниках для лиц, подвергнутых административному аресту, и центрах временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей.

Авторы документа отмечают, что осуществление медицинской помощи в этих местах является несвойственной и даже избыточной функцией МВД.

Избыточность эта дополняется еще и чисто техническими вопросами. В пояснительной записке к законопроекту указывается, что «большинство спецучреждений расположено на значительном удалении от подведомственных медицинских организаций». Это, мол, не позволяет оперативно оказать медпомощь. С другой стороны, эти же самые спецучреждения находятся в региональных и районных центрах, где есть организации государственной и муниципальной систем здравоохранения. А потому медицинский контроль предлагается с 1 января 2017 года передать именно в их руки.

Впрочем, исключительно в оптимизацию медицинского контроля верится с трудом. Возникают вопросы: почему подведомственные медицинские организации находились на таком условно большом удалении от спецучреждений и как раньше работала система медпомощи? Наконец, почему об поправках в законодательство задумались именно сейчас?

Определенные ответы, судя по всему, можно получить в самом законопроекте, где есть ссылка на международные нормы (Стамбульский протокол) и три рекомендации (2011, 2012 и 2013 годов) правительству РФ от Европейского комитета по предупреждению пыток (ЕКПП). И действительно, в документах ЕКПП содержится пункт с советом о том, чтобы медперсонал в ИВС «находился в ведомственном подчинении иной структуры, нежели Министерство внутренних дел». Осмотры также предлагалось проводить «вне пределов слышимости и видимости сотрудников полиции».

Член общественной наблюдательной комиссии Москвы и член Московской Хельсинкской Группы Валерий Борщев считает, что реформу «могло повлечь «дело Магнитского», в оказании медицинской помощи которому, как известно, были обнаружены грубейшие нарушения». Напомним, что и бывший замначальника Бутырки Дмитрий Кратов отмечал, что Сергей Магнитский был в ИВС, где ему было отказано в медпомощи. По словам Борщева, «даже в обвинительном заключении Следственного комитета записано, что стандарты Министерства здравоохранения не действуют в полной мере в уголовно-исполнительной системе, и в качестве примера был приведен случай с Магнитским».

Эксперт также указал на ряд недостатков тюремной медицины: низкие квалификация врачей и обеспеченность кадрами, что вызвано маленькой зарплатой. Причем правительственная инициатива, уверен он, направлена на использование европейского опыта: «Мы в свое время уже пытались провести этот законопроект – в 90-е министр здравоохранения академик Андрей Воробьев был готов взять в свой Минздрав тюремную медицину, но тогда была против уголовно-исполнительная система – и этого не произошло». Причем до 1934 года в нашей стране действовала именно эта модель: гражданская система обслуживала и полицию, и тюрьмы, а тюремная медицина появилась вместе с «призраком ГУЛАГа».

Отметил Борщев и потенциальные сложности при принятии законопроекта. Так, предполагается, что врачей будут вызывать сами задержанные и осужденные. Кроме того, дозвониться врачу и добиться оказания реальной медпомощи может стать сложнее: «Как показывает опыт, человеку, находящемуся в камере, вызвать врача очень сложно, а добиться удовлетворения его просьбы о медицинской помощи еще сложнее».