Альберт Сперанский, блогер, председатель Совета общественной организации «Рабочие инициативы», лауреат премии Московской Хельсинкской группы:

Промелькнуло немножко правды об издевательствах над заключенными в Саратове. После этой гласности пришлось даже начальника ФСИН поменять. А до этого меня сразили два случая из Нижегородской области, из тех же порядков.

Наша демократия в кавычках довела до самоубийства журналистку из Нижнего Новгорода, Ирину Славину. Неприятные для нашей власти мысли формировались в её голове, поэтому ей устроили тревожную жизнь. Суды, штрафы. 20 тысяч рублей за выход на марш памяти Бориса Немцова. Пять тысяч рублей за посты в социальных сетях о форуме «Свободные люди». 70 тысяч рублей за пост об открытии мемориальной доски в честь Сталина в городе Шахунье. 65 тысяч рублей за статью о руководителе секции самбо, который, несмотря на болезнь коронавирусом, продолжал контактировать с людьми, вести занятия. Её личную машину постоянно портили, пробивали шины. Никто из правоохранителей не рвался найти этого вредителя. А может быть, сами правоохранители и заказывали для этой работы нужного умельца.

Славина в процессе своей творческой деятельности боролась против нищенских зарплат работников, против назначения бездарей на высокие должности, отсутствия социальных лифтов, протестовала против бесправия наших граждан.

У нее было много поклонников и друзей, не меньше и противников. Ведь её статьи читали во всех чиновничьих кабинетах Нижегородской области.

Вне своей профессиональной деятельности Ирина была очень комфортный и легкий человек. Они с мужем создали хорошую семью, у них было двое детей, квартира, машина и даже собачка.

И вот за день до самоубийства (1 октября 2020 года) в их квартиру нагрянули с обыском. Как пишет она на прощание: «Сегодня в 6:00 к нам с бензорезом и фомкой ворвались 12 человек: сотрудники СКР, полиции, СОБР, понятые. Адвокату позвонить не дали. Искали брошюры, листовки, счета „Открытой России“*, возможно, икону с ликом [основателя „Открытой России“] Михаила Ходорковского. Ничего этого у меня не было. Но забрали — все, флешки, мой ноутбук, ноутбук дочери, компьютер, телефоны всей семьи, кучу блокнотов, на которых я черкала во время пресс-конференций. Я осталась без средств производства».

Подумайте только, на рассвете в обыкновенную квартиру со спящей семьей ворвались аж 12 человек, огромный отряд. Шли как бы для разгрома целой банды, а тут безоружная, не успевшая одеться, женщина, её сонный муж и перепуганные дети. Пришли с обыском в рамках очередного сомнительного дела о деятельности нежелательной организации, возбужденного против одного из жителей города. Славина проходила всего-навсего в этом деле, как свидетель. Для этой работы хватило бы и двух служивых, но видно пытались взятием объекта таким отрядом запугать семью.

Карьеру журналиста Славина начала в 2003 году, устроившись на работу в главную региональную газету «Нижегородская правда». Весной 2015-го Славина, в третий раз оставшись без работы, основала свое интернет-издание Koza.Press.

«Я никогда не мечтала о собственном СМИ. Эта идея родилась от безысходности. Увольнения из городских газет в очередной раз мне было не избежать, не сегодня, так завтра». Созданный проект существовал за счет пожертвований. Славина работала в нем одна: была и за корреспондента, и за выпускающего редактора, и за оператора.

«Коза» имела для Ирины большое значение. Она в новостях поднимала многие острые темы. Писала о коррупции, о преследовании оппозиции, преступлениях сотрудников силовых структур и незаконных закупках администраций города. И ее сообщения иногда были поводами для прокурорских проверок. Денег проект Ирине не приносил, но у нее была своя аудитория. Читатели, например, ей за день могли собрать деньги на покупку порезанных какими-то отморозками колес или на оплату штрафа.

Но обыска в квартире Славина не выдержала, это был как спусковой курок, накопилось в душе много горечи от постоянного на нее давления и бесконечного унижения.

У здания МВД женщина привязала себя к скамейке и подожгла одежду. Ее пытались спасти прохожие и сотрудники полиции, но не смогли.

Сразу к зданию МВД, где умерла Ирина Славина, приехали ее муж и дочь. Позже жители Нижнего Новгорода организовали на этом месте стихийный мемориал — к черно-белому портрету журналистки несли свечи и цветы. А дочь погибшей Маргарита и сын Вячеслав вышли на пикет в центре Нижнего Новгорода. Надпись на их плакате гласила: «Пока моя мама горела заживо, вы молчали».

Пикеты в память об Ирине Славиной 3 октября прошли также в других городах страны: Санкт-Петербурге, Уфе, Казани и Челябинске. Теперь нижегородскую журналистку Ирину Славину называют волжской Жанной д’Арк, с настоящей Жанной их объединяют и отвага, и смерть в огне.

И вот второй страшный случай. Заподозрили в мошенничестве с недвижимостью 61-летнюю женщину, Наталью Ильину, героиню, родившую и воспитавшую десять детей. Найдите в России ещё подобную мать, вряд ли. Её арестовали в сентябре 2018 года, когда она по делам оказалась в Воронеже. Она ни минуты не сомневалась, что сможет доказать свою невиновность, поэтому не признавала своей вины.

У женщины не было в Воронеже своего жилья, нельзя было определить её под домашний арест или оформить подписку о невыезде. Несмотря на небольшой ущерб и нетяжкую статью, пенсионерку отправили в СИЗО. Ущерб по воронежскому эпизоду оказался всего 20 тыс. рублей. Семья его полностью возместила, но все равно Ильину закрыли на целых полгода. Потом дело о мошенничестве Ильиной передали в Нижний Новгород, так как в производстве оказались другие эпизоды, родом оттуда.

В Воронеже она чувствовала себя нормально, получала необходимые лекарства, передачи от родных, покупала продукты в интернет-магазине и щедро делилась едой с сокамерницами. Она с ними сразу нашла общий язык, поддерживала их морально, о некоторых заботилась как мать. Надо было видеть, с какой любовью она опекала 18-летнюю девушку, которую никто не навещал. Эта девушка чем-то напоминала ее младшую дочь. Она часто отказывалась от своих передач в пользу соседки, так и говорила: лучше ей принесите. И за собой следила, адвокат вспоминает, как она просила передать ей краску для волос и коричневый карандаш для бровей.

Сразу же после переправки Ильиной в Нижний, это было в марте, её семья пыталась добиться смягчения меры пресечения. Но её продолжали держать взаперти и издевались над пожилой женщиной, которая родила и воспитала 10 детей. У неё уже 9 внуков. В этой большой семье — математики, юристы, бухгалтеры, воспитатели, менеджеры. Более того, трое детей Ильиной еще студенты, учились на дневной форме обучения. Разве нельзя, пока идет следственная процедура, выпустить её под подписку о невыезде, тем более у неё муж инвалид. Куда ей бежать от следствия? Ей же приписывают не самое опасное для общества преступление. Родные готовы были снять ей квартиру в чужом городе, чтобы ее могли поместить под домашний арест. Но органы правопорядка не шли на уступки.

Только что президент России Владимир Путин заявил на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), что мера пресечения в виде ареста для обвиняемых в преступлениях часто является неоправданной. По его словам, суды могут и должны использовать другие меры пресечения, такие как домашний арест или запрет определенных действий.

У нас такое есть, только, с небольшой оговоркой, если у человека есть для этой поблажки знатные родственники или друзья. Мать-героиня в эту категорию не входит. К примеру, сын бывшего детского омбудсмена Павла Астахова Антон, которого следователи подозревают в особо крупном мошенничестве, избежал даже домашнего ареста. Ходатайство о такой мере для него не поддержала прокуратура. На данный момент Антон Астахов остается на свободе. Его обвиняют в хищении не 20 тысяч, а всего-навсего 1,2 млрд рублей.

Вот еще показательный случай. В 2015 году Судогодский районный суд Владимирской области условно-досрочно освободил от дальнейшего отбывания наказания бывшую сотрудницу Министерства обороны, всем известную, Евгению Васильеву, осужденную к пяти годам колонии. Её признали виновной в продаже имущества Министерства обороны по существенно заниженным ценам и прямого хищения свыше 800 миллионов рублей. В колонии она провела всего 34 дня. А до этого Васильева наслаждалась жизнью под домашним арестом в условиях, не хуже курортных, с хорошим обслуживанием, и это зачтено ей в срок отбытия наказания. Именно поэтому возможность освобождения по УДО у Васильевой наступила так скоро. Из-за решётки экс-чиновницу выпустили с рядом условий. К примеру, Евгении Васильевой запрещено появляться нетрезвой в общественных местах.

А тем, кто не имеет такой поддержки, нужно готовить себя к худшему. Если дело сфабриковано или бездоказательно, то человека там маринуют. Ему говорят: «Не сопротивляйся, соглашайся на все, это облегчит твою участь». За два месяца мать-героиню хорошо обработали. Очевидно, пытались добиться, чтобы она оговорила себя, а она отказывалась. У неё повышалось давление периодически, она жаловалась, что нет даже таблеток от головы. Плюс ей почти ничего нельзя было передать, в этом СИЗО не оказалось интернет-магазина, через который можно заказывать заключённым еду. Она падала в обморок, не могла стоять уже на своих ногах. Мариновали в этом СИЗО её до конца апреля, как бы тренировались на ней в жестокости, применяли много недозволенного. В самой же камере, по словам её адвоката, были антисанитарные условия — тараканы, покрытые плесенью стены.

Для продления меры пресечения 30 апреля конвоиры внесли её в зал суда, как мертвую, на матрасе. Не человек, а овощ. Разве можно, когда человек потерял сознание, проводить против него судебную процедуру? А судья проводила. Она спорила сама с собой, доказывала что-то человеку, который был в отключке. Ужас. Когда Ильина открыла глаза, то с изумлением спросила: «Где я?» Она не понимала, что находится в суде, не узнавала родных, произносила мало осмысленные слова и просила, чтобы ее накормили.

Она настолько ослабла, что не могла самостоятельно держать в руках ложку. А в изоляторе всем было не до умирающей — тарелку дали, а дальше сама.

Она попросила молока. Дочка Вика сбегала в магазин и купила его. Но было сказано «нельзя». Через некоторое время пристав над ней сжалился. Поили ее из крышечки, самостоятельно пить из бутылки у нее не было сил.

Еще через некоторое время её на руках отнесли в туалет... Но перед этим 20 минут ждали, когда дадут на этот поход разрешение. За ней так пристально следили, как будто у нее были силы сбежать.

Адвокат потребовала, чтобы судья вызвала бригаду скорой помощи. Только после этого был объявлен перерыв, и через некоторое время в суде появились медики. Врачи «скорой» подтвердили, что Ильина не симулирует, более того, нуждается в срочной госпитализации. Впрочем, когда адвокатов и дочку обвиняемой попросили покинуть зал, мнение эскулапов неожиданно изменилось: у Ильиной заподозрили двустороннюю пневмонию и оставили в зале суда.

Через некоторое время заседание суда продолжилось. Адвокат просила изменить меру пресечения на более мягкую и оказать ее подзащитной срочную медицинскую помощь. Однако судья была непреклонна и отправила тело, которое еле дышало, в СИЗО. Как стало известно, в стране из 10 тысяч больных, претендующих на выход из СИЗО по медицинским показаниям, в год освобождают всего 20 человек. Через неделю Наталья скончалась.

Свою подзащитную адвокат Смирнова в последний раз видела, как оказалось, за несколько часов до смерти. С трудом пробилась к ней 7 мая и была шокирована её состоянием. Она была в той же одежде, что и на суде 30 апреля, понятно, что с тех пор никто ей особо не занимался, возможно, кормили, потому что сама она есть уже не могла к тому времени. У Ильиной было две ссадины на лице, адвокат спросила: «Били?». Заключенная согласно кивнула головой.

Адвокат поняла, что состояние у подопечной критическое, поэтому тут же побежала на прием к начальнику СИЗО. Тот сказал только одно: «Мы ее на ноги поставим. Бегать будет».

На следующий день Смирнова опять пришла в СИЗО, захватила для Натальи некоторые вещи, но ей сказали, что её подзащитная скончалась.

Официальные российские патриоты на глазах всего мира с нечеловеческой жесткостью издевались, уничтожали героиню. Найдите ещё женщину в нашей стране, которая родила и воспитала, выучила десятерых детей. Уж только за это должно быть уважение к ней общества, а тем более власти. До конца было не доказано, что она виновата, а её оторвали от семьи, от детей, устроили мучительную смерть. Какое каменное сердце оказалось у следователя, прокурора и судьи, которые вернули в изолятор на матрасе женщину, которая даже самостоятельно есть не могла. Таким образом, ей подписали смертельный приговор. В нормальном обществе таких чинов нужно судить всенародно, лишать должностей. Но у нас о подобных мерах справедливости не слышно.

13.12.2021

* деятельность организации признана нежелательной на территории России.