Игорь Каляпин, член Совета при президенте РФ по правам человека, лауреат премии Московской Хельсинкской группы:

Итак, наши сенаторы, наконец-то, выдали жизнеспособный законопроект, имеющий, на мой взгляд, все шансы стать Законом. Законом о криминализации пыток.

Хорош или плох этот законопроект? Что это, попытка реально оздоровить ситуацию или всего лишь демонстрация того, что законодатели стремятся реагировать на запросы широкой общественности, возмущенной и шокированной информацией о пытках в местах лишения свободы? Попробуем провести экспресс-оценку законопроекта.

Сначала о плюсах.

1. Наконец-то появилось определение «пытки», похожее на определение, данное в «Конвенции ООН против пыток…», это всё-таки плюс…

2. Наконец-то законодатели разобрались, что ст.117 УК РФ, предусматривающая наказания за истязания, т.е. причинение страданий частным лицом, не являющимся представителем власти, это именно истязание, а не пытки. Пункт Д части 2 и примечание про пытки из ст. 117 законодатели предложили исключить. Это правильно, это устраняет терминологическую путаницу в законодательстве. И это еще один плюс.

3. Санкция за пытки увеличена до 12 лет, что автоматически переводит это преступление в категорию особо-тяжких, а значит:

а) увеличивает срок давности (привлечения к уголовной ответственности) до 15 лет вместо бывших 10, которых нашему Следственному комитету частенько не хватало.

б) укрывательство этого преступления будет являться самостоятельным преступлением, предусмотренным ст.316 УК РФ. Это тоже плюс.

Теперь о минусах. На мой взгляд, они весьма существенны и, в случае реализации этого законопроекта будут иметь далеко идущие негативные последствия как идеологического, так и прикладного характера.

1. Пытка в данном законопроекте не становится самостоятельным составом преступления, а является отягчающим вину обстоятельством в двух статьях УК: 286 – превышение должностных полномочий, добавляется ч.4 – с применением пытки и 302 – принуждение к даче показаний, измененная ч.2 предусматривает наказание за применение пытки. При этом, в ст. 302 существенно расширяется круг субъектов, которые будут нести ответственность по этой статье. Если раньше это были только следователь или дознаватель, то теперь это любой сотрудник правоохранительных органов.

Минус я вижу, прежде всего, в структуре Закона. На мой взгляд, как правозащитника, пытка – самое варварское, самое страшное преступление против человеческого достоинства. И вот теперь наши прогрессивные законодатели предлагают определить это абсолютное зло в качестве разновидности «превышения должностных полномочий» или «принуждения к даче показаний». На мой взгляд, это тоже самое, как сделать убийство отягчающим признаком к краже.

Обокрал гараж, ну и ещё сторожа убил…. – по-моему, это некий абсурд, и это должно быть очевидно даже не юристу.

2. У нас теперь пытка разделена на две разновидности. Есть пытка сотрудниками правоохранительных органов (это субъект) определенной категории лиц – подозреваемых, обвиняемых, осужденных. Это теперь, как я понимаю будет квалифицироваться по ст.302 УК РФ. А есть пытка просто представителями власти в отношении всех остальных любых лиц. В чем разница и какой смысл в таком разделении – непонятно. На практике это будет означать, что если к задержанному подключили ток до оформления протокола о задержании, это пытка по 286-й статье, а если после составления протокола, это уже 302-я, так как он был официально задержан.

3. Более того, значительную часть преступлений у нас пресекают, сопровождают и даже расследуют сотрудники органов, которые под определение «правоохранительные органы» вовсе и не попадают. Это, например, сотрудники ФСБ. Значит, пытки в ФСБ должны будут квалифицироваться по ст. 286 УК, а такие же пытки в полиции или ФСИНе по ст.302 УК, если жертву пыток успели официально наделить процессуальным статусом (подозреваемый, обвиняемый и т.д.) Более того, законодатель почему то исключил из определения пытки такую форму как пытка третьим лицом «с ведома или молчаливого согласия» должностного лица. Это странно. Следователь правоохранительных органов (например, полиции) за пытки «с ведома или молчаливого согласия» ответственность несет, а следователь иного органа (например, ФСБ) уже не несет. Здесь у законодателя либо явная ошибка, либо какой-то потайной, непонятный мне смысл…

Вот зачем вся эта неразбериха и неоправданное разнесение по разным составам, по разным статьям?

Никакого полезного практического значения это иметь не будет, но зато создаст путаницу с отчетностью и статистикой. А отчетность и статистика это у нас основные инструменты оценки служебной деятельности и управления. Органы Следственного комитета (СКР), которые обязаны все эти преступления расследовать (и по вине которых сейчас это не расследуется) будут продолжать втирать очки начальству, международным органам, и нам – российскому обществу, рассказывая, когда им это выгодно, как много они расследовали дел по 286-й, но умалчивая сколько из них про пытки, и тоже самое по ст. 302, где пыткам посвящена только одна – вторая часть.

Вместо резюме: Проект Клишаса-Полетаева-Крашенинникова следует рассматривать как шаг вперед, это несомненно. Но это недостаточный шаг, недостаточно широкий. Этот шаг совершенно не соответствует остроте проблемы, с которой столкнулось наше общество, которая вырвалась в публичное пространство, и которая требует реального решения, а не принятия косметических мер.

Источник: facebook.com/sparta13101967, 20.12.2021