Когда я написала в Фейсбуке несколько слов о новой книге Михаила Фишмана (Фишман М. Преемник. История Бориса Немцова и страны, в которой он не стал президентом. М.: Corpus, 2022. 624 с.), незнакомый мне человек оставил комментарий: мол, вышел очередной «кирпич», который никто не будет читать. Да еще и про Немцова, ну чего мы о нем не знаем?

Я давно и довольно хорошо знала Бориса Немцова. Но мне в голову не пришло читать Фишмана, чтобы найти новые факты. Или восхититься светлым гением. Нет, это вовсе не житие святых. И да, «кирпич» — 624 страницы. Потрясающего, захватывающего, приключенческого текста. Борис Немцов здесь даже не главный герой, а связующий элемент. Это простой, но подробный рассказ о России последних тридцати лет. О важных и незаметных людях, о войнах и переворотах, о тайнах и власти. Об умении дружить и умении договариваться, о лжи и предательстве, о мечтах, молодости и крахе страны.

Черт возьми, мы прожили яркую, эффектную жизнь. Мы мечтали, боролись, ошибались, любили, падали, строили баррикады и партии, голосовали и бойкотировали, ссорились и снова верили! Как же так вышло, что мы проиграли?

Ни слова про это в книге. Тем не менее она — именно про это. Без предположений, домыслов, философствования на пустом месте — просто хорошо изложенные факты. Без «с одной стороны», «с другой стороны». Просто факты. О многих из них я позабыла или считала неважными, а о многом и не знала.

Михаил Фишман не только популярный видеоблогер, даже не знаю, как это звучит по нынешним временам, — больше чем «хороший журналист». Или меньше? Фишман чертовски хорошо пишет и структурирует тексты. Редкое искусство, почти забытое. И у него как-то очень естественно и ненавязчиво получается быть в исторической канве, наблюдая не богов с политических олимпов, а обычную жизнь. Эффект мотылька.

Вот, например. Вы знаете, кто такой Николай Ашин? Вот и я не знала. Не то чтобы без этого знания жизнь могла бы пойти другой колеей. Не так. Мы вдруг ясно видим лабораторию, в которой некто разглядывает наши пробирки с полустертыми уже надписями «Боря Немцов», «Миша Фишман» или «Оля Романова», встряхивает их и добавляет друг в друга. И, может, даже в итоге любуется результатом. Или вздыхает, выливает наши растворчики в раковину и начинает новый эксперимент.

Так вот Николай Ашин. Молодой физик, комсомолец, сотрудник отдела теоретической физики Нижегородского научно-исследовательского радиофизического института написал статью в некий печатный орган — чуть побольше, чем стенгазета, чуть поменьше, чем заводская многотиражка. Времена были решительные — самое начало перестройки. Николай Ашин посмотрел «Покаяние» Абдурашидзе и решительно потребовал:

«Произвол, безнаказанность любых самых заштатных, даже внештатных сотрудников [КГБ] на протяжении десятилетий породили в людях неискоренимый животный страх, который, став неотъемлемой русской национальной чертой, генетически. передается из поколения в поколение. Преодолеть это наследие нам помог бы свой Нюрнбергский процесс над виновниками репрессий тех лет».

Вокруг газеты в институте поднялся шум. Коллега и приятель Ашина 28-летний физик Борис Немцов написал ответ, который был опубликован в следующем номере газеты. И это было первое в жизни политическое выступление Немцова. Который вроде и политикой не интересовался и не собирался туда лезть.

«Статья написана по‑граждански, честно, смело, эмоционально, что, несомненно, привлекает читателя. Тем не менее ряд предложений автора я не могу поддержать, — писал Немцов. — В первую очередь это касается предложения о проведении Нюрнбергского процесса над участниками репрессий сталинского режима. Дело в том, что большинство из них либо умерли, либо старые беспомощные люди. Конечно, желание возмездия велико, но чувство мести и жажду крови вряд ли можно отнести к проявлению высокого нравственного начала, а ведь именно нравственное очищение должно быть целью подобных мероприятий. Я уже не говорю о том, что даже если бы вопрос о судебном процессе был бы решен положительно, то перед присяжными сразу бы возникли непреодолимые трудности: отсутствие доступа к архивам, документам, наконец, отсутствие официальной поддержки. Короче говоря, предложение заманчивое, но вряд ли осуществимое. Мне кажется более реальным организовать сбор средств для строительства памятника (можно и скромного обелиска или доски) жертвам сталинского террора».

А? Каково? Согласны, нет? Такой спор, что хоть сейчас в бой. Правда, стариками будут уже совсем другие старики. Хочется отсюда, с высоты других лет, докричаться до молодого Немцова: «Борис, ты не прав!» А, да. Кажется, это уже говорили до меня.

Поразительные истории составляют эту книгу. Вот, например — причем я раскрываю книгу наугад. И что выпадает? Выпадает тайна, как Егор Гайдар стал премьер-министром. И какое отношение (спойлер: прямое) к этому имеет старейший российский правозащитник Лев Пономарев и ныне покойный священник Глеб Якунин.

«…У Пономарева и Якунина была еще одна миссия — от имени «Демократической России» рекомендовать Ельцину кандидатуру будущего премьера… Поэтому, когда Гайдар с Чубайсом, узнав, что Пономарев проводит консультации с потенциальными кандидатами, пришли к нему за поддержкой, им уже было что показать, и они убеждали его, что готовы взять ответственность за правительство. Особое впечатление на Пономарева произвело то обстоятельство, что Гайдар был не сам по себе, а с командой. „Мы обсудили этот вопрос на совете «Демократической России», — вспоминает Пономарев, — и решили, что будем рекомендовать Ельцину команду Гайдара: они профессионалы, знающие современную европейскую экономику“. У ворот президентской резиденции в Бочаровом Ручье в Сочи Пономарева и Якунина встретил начальник охраны Ельцина Александр Коржаков. Ельцин в компании Бурбулиса принял их утром следующего дня».

А дальше что? А вот читайте.

И, конечно, прекрасна украинская часть биографии Бориса Немцова.

Но я снова неправильно сказала. Чтобы понять украинскую часть биографии Бориса Немцова, нужно понять Украину. Я немножко перескажу.

Это был 2004 год. Некий донецкий бизнесмен по фамилии Клюев предложил для губернатора Донецкой области Януковича лозунг «Не дадим разделить Украину на три сорта!» [«хороший запад», «средний центр» и «плохой восток»] — якобы лагерь Ющенко именно так видит будущее Украины.

«Так вышло, что именно Янукович представлял интересы востока — с его мощной экономикой, генерирующей 70 процентов ВВП, угольными шахтами, желанием быть ближе к России; поддержка Ющенко на западе была практически абсолютной, и сам он символизировал европейский выбор. Позиции обоих в их вотчинах были неколебимы, борьба шла за центр страны. В столице Янукович проиграл сразу — Киев, хоть и в основном русскоязычный город, поддержал Ющенко. Пока политтехнологи Януковича изображали Ющенко бандеровцем и фашистом, который планирует ликвидировать русский язык и разорвать отношения с Россией, в Киеве возмущались уголовным прошлым Януковича, и это возмущение подкреплялось страхом перед „донецкими“, которые заработали себе репутацию мафиози и бандитов еще в 90‑х годах. Кроме того, Янукович был ставленником Кучмы, а Кучма после кассетного скандала растерял свой авторитет в Киеве. Януковичу надо было дистанцироваться от Кучмы, вспоминает один из сотрудников его штаба, но он боялся. Ющенко же был полной противоположностью Януковичу — он не только против Кучмы, но и с безупречной репутацией, не только честный, но еще и интеллигентный красивый мужчина. „Свой хлопец, — говорит работавший в Украине политтехнолог. — Тогда каждая мама хотела такого сына, как Ющенко“. Тем не менее к началу осени недавно вступивший в гонку Янукович догнал Ющенко — социология оценивала их перспективы как примерно равные.

Кремль с самого начала не делал секрета из своей ставки на Януковича. Кондолиза Райс, в те годы советник президента Буша по национальной безопасности, вспоминает в своих мемуарах, как в мае 2004 года, когда она приехала в Москву, Путин показывал ей свою резиденцию в Ново-Огарево. „Через несколько минут, — пишет Райс, — из одной из боковых комнат вышел Янукович. Это Виктор, — сказал Путин. — Он кандидат в президенты Украины. Я поздоровалась и приняла к сведению то, что и хотел мне сообщить Путин: пусть США знают, что у Москвы есть своя лошадь на этих скачках“. Путин, разумеется, полагал, что представляет высокопоставленной американской чиновнице будущего украинского президента. Тогда же Путин впервые появился на публике вместе с Януковичем уже как официальным преемником Кучмы и поздравил его с экономическими успехами. Не только в Кремле, но и во многих киевских кабинетах тогда царила убежденность, что нельзя стать президентом Украины, не получив ярлык на княжение в Москве.

В поддержку Януковича Кремль вложился основательно: Газпром снизил цену на газ для Украины с 80 до 50 долларов, а новые налоговые соглашения между Путиным и Кучмой дотировали украинскую экономику еще на 800 миллионов долларов. Эти подарки уже в сентябре позволили Януковичу фактически удвоить украинские пенсии. Российское телевидение чем дальше, тем агрессивнее агитировало за Януковича, а в Киеве высадился десант московских политтехнологов».

Простите за очень длинную цитату. Но в том и проблема. Как нам завещал Владимир Высоцкий, «открою кодекс на любой странице и не могу, читаю до конца». Надо остановиться и дать вам возможность прочитать это все самим. Очень рекомендую большой кусок про Навального. Не буду спойлерить, почему. Там было все, как в статусе в фейсбуке про личное: «Все сложно». Но было ли это личным? И да, и нет. Но скорее нет.

Михаил Фишман — замечательный журналист — не отказал себе в возможности оценки только в финале. Я это процитирую, ибо вы же знаете, чем это кончилось? О, да, вы знаете гораздо больше, чем Фишман, кода писал оценочный авторский финал.

«Увы, у этой истории нет даже альтернативного хеппи-энда: не меняясь в меняющейся стране, сохраниться как политик в России Путина Немцов не смог бы. Он бы уперся в стену. Вместе с новой Конституцией пришли новые правила игры. Это станет понятно тем же драматическим летом 2020 года, когда Алексей Навальный впадет в кому на борту самолета и чудом останется жив после отравления, как потом выяснится, нервнопаралитическим ядом под названием „новичок“».

Сохранился ли Немцов как политик? В памяти народной — да. Но он точно не хотел. Во всяком случае, в начале.

А в конце? А в конце я видела рукописную икону, оставленную кем-то на мосту, где его убили. Когда я ее увидела, я страшно удивилась. Борис Немцов не был иконой. Но сейчас это не важно.