Массовые недопуски защитников к задержанным на акциях протеста вызвали неожиданную дискуссию в адвокатском сообществе. Часть адвокатов задались вопросом, этично ли заключать с НКО «обезличенное» соглашение на защиту протестующих – и нормально ли, когда адвокат и доверитель впервые встречаются в отделе полиции. Высказывались опасения, что «правозащитный» адвокат может навязать задержанным в ОВД свои услуги и «политическую» линию защиты. «Адвокатская лица» поговорила с координатором юридической помощи ОВД-Инфо, лауреатом премии Московской Хельсинкской группы Аллой Фроловой о том, на каких условиях они работают с адвокатами.

– Сначала единственной задачей ОВД-Инфо был сбор информации о задержанных. Как и зачем в организации появилась юридическая служба?

– Действительно, в 2011 году ОВД-Инфо создавалось для мониторинга ситуации. Люди принимали звонки от задержанных, записывали их данные – прежде всего, чтобы родственники могли понять, кто где находится. Ведь когда люди теряются, с ними может произойти всё что угодно. Информация защищает – вот главный принцип.

Тогда я ещё не работала с ОВД-Инфо. Я занималась правозащитой: приходила на акции, наблюдала за происходящим, потом ходила по ОВД – у меня была «корочка» помощника депутата Госдумы. Там же знакомилась с адвокатами. Помогала задержанным друзьям и тем, о ком меня попросили.

Но в конце 2015 года мы с ОВД-Инфо решили вместе создать проект юридической помощи задержанным.

Раз люди просили нас о помощи, значит, они не могли её найти в другом месте. Мы хотели им помочь, но понимали, что такую работу должен делать профессионал. А оказывать юридическую помощь – задача адвоката.

Поначалу мы помогали точечно. Если в городе были адвокаты, которые сами изъявляли желание помогать задержанным – мы с ними знакомились и объединяли усилия. Тогда их работа была полностью про боно.

Первая акция, где мы попытались сделать всё это более организованно – 26 марта 2017 года, «Он вам не Димон» (всероссийская акция политика Алексея Навального по итогам его расследования о собственности бывшего президента Дмитрия Медведева – «АУ»). Тогда только в Москве задержали 1043 человека. Кому смогли – помогли. Но адвокатов тогда у нас было гораздо меньше.

– Зачем вообще административным задержанным помощь адвоката?

– Если человеку положена защита и он её просит – почему бы ему не помочь? Многие люди не понимают, что можно писать в протоколах, а что нельзя. Не знают пределы полномочий полицейских, не смогут распознать незаконные действия. Но даже если ты полностью уверен в себе, ты до конца не знаешь, что произойдёт после задержания. В конце концов, к тебе могут применить и психологическое насилие, начать запугивать. Человек может просто сильно пострадать в ОВД.

– А с адвокатом вероятность этого ниже?

– Да, конечно. Потому что с тобой в отделе будет юридически грамотный человек. Профессионал, который не позволит полицейским незаконно отнять телефон, снимать отпечатки пальцев. Наши адвокаты – не только юридическая защита, но и психологическая. Чтобы человек не пугался, чтобы на него не оказывали давление.

Если в ОВД находится адвокат, то полиция ведёт себя сдержаннее, не позволяет себе многих вольностей. С адвокатом в отделе мы движемся если не к правовому государству, то к «правовому ОВД».

Но я вам скажу – государство само сделало так, что никто, кроме адвоката, в ОВД не может помочь. По закону любой человек может быть защитником в рамках административного производства – даже родственник, друг. Но в последние годы без адвокатского статуса войти в ОВД нельзя. Редко когда пустят человека с нотариально заверенной доверенностью.

– Как устроено взаимодействие ОВД-Инфо с адвокатами? Некоторым кажется странным, что защитника для задержанного нанимает сторонняя НКО, и адвокат с доверителем впервые встречаются уже в отделении.

– Закон позволяет адвокату заключать соглашение с организацией в интересах третьих лиц. Если адвокат говорит «Хочу помогать», то мы с ним подписываем соглашение. Оно не 100% типовое – защитники могут вносить туда всё, что требуют их адвокатские образования.

Потом наступает час Х, когда задерживают людей, вышедших на улицу. Хотя мы помогаем не только на акциях – сейчас активистов и оппозиционеров задерживают почти каждый день. Человек звонит в ОВД-Инфо, говорит: «Меня везут в такое-то ОВД, мне нужен адвокат». Это запрос на помощь. Мы берём адвоката, у которого с нами есть соглашение. Адвокат говорит «Я готов» и едет к конкретному человеку. Бывает несколько человек из одного ОВД просят о помощи. Тогда адвокат выписывает ордер на каждого и по очереди работает с ними в отделении.

Да, задержанный не заключил соглашение напрямую с адвокатом. Но он подал запрос на помощь – и мы его выполняем. А если он потом скажет адвокату, что тот ему не нужен – не будем навязываться.

– Высказывались опасения, что в этом соглашении между адвокатами и НКО могут быть прописаны какие-то политические цели. И адвокаты, выполняя эти соглашения, будут навязывать задержанным определенную линию поведения.

– Это юридическое, а не политическое соглашение. Там нет ни одного «политического» слова. Адвокат работает в интересах своего подзащитного, в нашем соглашении прописано именно это.

– Но ваш адвокат, который приходит к одному подзащитному, в ОВД может начать весь отдел защищать. Не будет ли здесь навязывания юридических услуг?

– Никто никого не заставляет принимать помощь адвоката. У нас нет требования побольше «нахватать», это ерунда. Адвокаты, которые с нами работают, тратят своё свободное время, зачем им навязываться?

Есть такие задержанные, которые говорят: не надо, я сам. Но если задержанный в ОВД обратится к нашему адвокату, а у него будет возможность помочь – он окажет помощь. И мы её оплатим.

Если бы мы делали что-то незаконное, это уже стало бы известно. Нашу деятельность под микроскопом изучают. И я специально для этой власти делаю всё в рамках правового поля, чтобы меня не могли обвинить.

Что касается «политики» в соглашении – да, у нашей организации есть определённые правозащитные ценности, которые я доношу до адвокатов. Но я их доношу вообще до всех людей. Что есть 31 статья Конституции, а значит, мирно выйти без оружия – это не преступление. Ещё мы разделяем человеческие ценности: если люди в ОВД просят воды, они должны её получить.

У нас есть адвокаты с разными взглядами на жизнь, но они разделяют правозащитные и человеческие ценности

– Давайте уточним: адвокат от ОВД-Инфо будет защищать только тех, кто признаёт, что протестовал? Только «политических»?

– Политический-не политический – не имеет значения. Человека задержали, ему положена защита. Если человек не шёл на митинг, а мимо проходил – он пострадал, его права нарушены. И таких случаев полно.

Позиция подзащитного всегда превыше всего. Если я говорю, что пришла на митинг и хочу, чтоб так и было записано – адвокат поддержит эту позицию. Если я говорю, что мимо проходила, то адвокат будет поддерживать эту позицию. Если я говорю, что виновата и признаю вину – наш адвокат поддержит и эту позицию.

«Политических» защищать не надо, говорят нам некоторые адвокаты – мол, они знали, на что шли. Получается, бандитов и насильников можно защищать, а «политических» не надо? Если кто-то идёт грабить магазин, он что, не осознаёт последствий?

И даже если человек не мирно вышел на улицу, работа адвоката – защищать его. Правильный это был выбор или нет – другой вопрос. Но человек должен быть уверен, что адвокаты ему помогут – и что его не будут бить в ОВД.

– Сейчас вы оплачиваете работу всех адвокатов? Или до сих пор есть те, кто работают про боно?

– Это ситуативно. Есть адвокаты, чья правозащитная позиция совпадает с нашей. Они приходят и говорят: «Я не могу на это смотреть, нарушаются все права, я хочу помочь этим людям». Что ж, если у адвоката есть желание просто нам помочь, потратить несколько часов про боно – мы только за.

Но мы специально собираем средства на юридическую помощь и сейчас можем оплатить адвокатам их работу. Не все задержанные могут позволить себе адвоката – даже за административное дело могут цену заломить. Это не хорошо и не плохо, это работа. Но для этого и нужны правозащитные организации – дать помощь тем, кто не может её сам найти.

Платим всем одинаково, цены у нас средние, как и везде по России. В разы ниже коммерческих по некоторым делам. Поэтому обвинять, что адвокаты хотят у нас заработать на протестах – это вопрос спорный.

– Адвокаты защищают задержанных только в ОВД или в судах тоже?

– Мы стараемся обеспечить защитника и в судах. Если у нас не хватает ресурсов, то консультируем дистанционно. Здесь защитник уже не обязательно адвокат – это может быть юрист, человек, который имеет практику. Я не большой сторонник, чтобы адвокаты защищали наших задержанных в судах. Они люди занятые, у них и без того полно своих дел. Но сейчас ковид в помощь власти – без статуса могут даже в суд не пустить, поэтому приходится просить адвокатов.

Работаем по заявке – человек заполняет анкету на сайте: суд такого-то числа, прошу защитника. Адвокаты работают, в основном, с теми, кого взяли под защиту ещё в ОВД. Берут у них письменное согласие на защиту. Обсуждают позицию – если человек говорит «Я хочу признать всё» – значит, признает.

Здесь тоже никому не навязываемся. Бывает, что приходится встречать людей уже в судах – когда «арестные» статьи, и человека привозят из ОВД сразу в суд. Как он может найти адвоката, если у него сразу же отобрали телефон и он 48 часов без связи? В таких случаях к нам обращаются родственники, друзья. Говорят, что есть человек в таком-то ОВД, завтра будет суд, просят помочь.

– Как стать адвокатом от ОВД-Инфо? Какие у вас требования?

– Кто хочет – приходите. Мы разговариваем, объясняем, как мы работаем, показываем соглашение. Я понимаю, что административное дело не очень интересно, как говорят многие адвокаты. Но оно очень трудозатратно.

Все дела мы хотим довести до ЕСПЧ, потому что на национальном уровне практически невозможно доказать, что ты невиновен. Об этом я могу десятки историй рассказать. Молодой человек приехал в Москву к девушке, два дня погуляли, в субботу ей на работу – а он поехал смотреть центр. Он не знал, что будет акция, вышел из метро – его забрали. Или в 2019 году грузчик с рынка на Трубной неудачно вышел покурить. Он говорит полиции – вот, посмотрите, я здесь работаю. Но как доказывать, если никто ничего не слышит.

Кто нам не подходит – ну вот в феврале была история, не буду называть имён. В одном из судов адвокат стал говорить: «Давайте все быстро признаём вину – быстрее отсюда уйдём». Даже уговаривал своих подзащитных. Вот это – строго нет. Наши адвокаты должны бороться за каждого. Если человек сам не хочет признавать себя виновным, то не надо его уговаривать.

– В чем специфика работы ваших адвокатов? К чему нужно быть готовым?

– Ко всему. Прежде всего это недопуск к подзащитному. Адвокаты могут провести у ОВД и два, и три, и шесть часов. Затем можно ожидать, что подзащитный окажется вообще не в курсе, что происходит в отделении. Не надо думать, что все протестующие подкованы в этих делах – многим придётся долго всё объяснять. Люди, выходя на акцию, сначала не верят, что их могут задержать.

Нужно быть готовым и к тому, что человек уже что-то подписал, пока адвокат пытался попасть в ОВД. Готовым к тому, что его уже запугали, что он в итоге откажется от защиты.

– Это для вас проблема?

– Это проблема для всех. Человек сам попросил о помощи – а потом ему в ОВД сказали: откажись от адвоката и всё будет хорошо. Что это означает на самом деле? Захотим – оставим тебя, а захотим – нет. Открыто заявляется всем нам: будет так, как мы захотим.

А почему им так важно, чтобы в ОВД не было «посторонних»? Потому что любой человек – адвокат, родственник – станет свидетелем происходящего там беззакония. Переписывания рапортов под копирку, принуждения к дактилоскопии, насмешек, издевательств.

Вот один случай. Задержали девушку, к ней ОВД прошла мама. Маму затаскивают в кабинет, начинают катать пальцы, допрашивать, сажают в обезьянник. О чем это говорит? Им не нужен свидетель. Тем более профессионал, который знает, что законно, а что нет.

В 2019 году, когда начиналось «Московское дело» (дело о «массовых беспорядках» в ходе протестов из-за недопуска оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму – «АУ»), в ОВД приезжали следователи, допрашивали задержанных как свидетелей по уголовному делу. А наших адвокатов в это время не пускали – потому что они им мешают, не дают задавать любые вопросы, не дают психологическое давление оказывать. Это же происходило в некоторых отделах и сейчас.

– Вы говорили, что раньше адвокатов было гораздо меньше. Но и на последних акциях вам не хватило защитников. Сколько же вам нужно адвокатов?

– Еще столько же. Я ни одному СМИ не называю, сколько адвокатов с нами работают – это стратегическая вещь. Если я скажу, что у нас две сотни адвокатов, полиция специально развезёт задержанных в три сотни ОВД.

Я бы хотела, чтобы на тысячу задержанных у нас было две тысячи адвокатов. Почему вы удивляетесь? Это реальные цифры. В Москве сейчас реально работает около 8 тысяч адвокатов.

– Хорошо, представим, что все эти адвокаты выйдут работать вечером после митинга. Что изменится?

– Это изменит отношение полиции и к протестующим, и к закону. Если у них не 20 запуганных пацанов в актовом зале будут сидеть, как сейчас... Если все адвокаты пройдут, возьмут своего подзащитного за руку, не позволят забирать телефоны, унижать, не давать воды, писать ерунду в протоколах – вот тогда изменится отношение. Каждый задержанный будет знать, что он защищен, что ему помогут юридически и психологически. А полиция будет знать, что беспредел устраивать не позволят. Что все это фиксирует адвокат.

– ОВД-Инфо запустило кампанию по борьбу с недопусками адвокатов под предлогом плана «Крепость». Почему вы этим занялись?

– Из-за «Крепости» мы не можем выполнить свои обязательства: люди просят о помощи, а мы не можем её дать. Из-за «Крепости» некоторые ОВД позволили себе вести себя с задержанными не в правовом поле – унижали, запугивали. Поэтому с «Крепостью» надо бороться, чтобы люди не страдали. У людей вообще в жизни много неприятностей, горя.

«Крепость» – это очень серьезный план. Он вводится, когда есть реальная угроза нападения на ОВД, ИВС, другую организацию. Но тогда внутри ОВД должны соблюдаться определенные вещи. Каждый должен знать, где он стоит; пока план не снят, все должно быть перекрыто. А объявляя «Крепость» против адвокатов, полиция не забывает заказывать пиццу себе и пускать знакомых. Понятно, что даже при «Крепости» есть хочется. Разносчиков пиццы они не боятся – только адвокатов. Все это незаконно, и мы будем судиться, обжаловать эти недопуски. Призываем всех адвокатов присоединяться – напишите нам.

– В дни митингов было столько информации о недопусках, что казалось, не пустили вообще всех. Это так?

– 2 февраля в ОВД попали процентов 10 наших защитников. По всей видимости, они успели пройти, пока ещё не было жесткого приказа. А 31 января попал 1% адвокатов – и то случайно. Мы даже пошли на то, чтобы адвокаты фиксировали недопуск и ехали в другое ОВД – попытаться пройти ещё куда-то.

Полиция ничего даже не скрывает, говорит: «У нас приказ и всё». Приказ важнее права. Они знают, что если выполнят приказ, даже в нарушение закона, им за это ничего не будет. И с этим нужно бороться.

Мы уже передали информацию о недопусках наших адвокатов в ФПА, очень надеемся на их помощь. Направили информацию и уполномоченной по правам человека в России.

– Если ваших адвокатов практически перестали допускать в ОВД, стоит ли вообще их направлять? Есть ли у вас какие-то запасные варианты?

– Мои запасные варианты – борьба с беспределом. Конечно, мы этот вопрос ставили. Но сами понимаете – я не могу сейчас рассказать о возможных запасных вариантах, иначе они потом не сработают.

– А как ваши адвокаты реагируют на недопуски? Нет желания всё это бросить?

– Все мы люди, конечно. И адвокаты тоже устают. Кому понравится стоять часами на улице? Вчера приезжал к обычному доверителю – пускали, а сегодня к «политическому» уже нет. Это говорит об избирательном праве – вчера можно, а сегодня «приказ». Получается, у нас страна не закона, а приказа.

Сейчас все наши адвокаты уже предполагают, что им могут чинить препятствия, что придется долго стоять. Мы просим хотя бы фиксировать всё это. Конечно, адвокаты выгорают, это надоедает. Кто-то отказывается от оплаты, говорит – не надо, раз я не смог попасть в ОВД. Но я считаю, что это работа, и она должна быть оплачена. Адвокат же не виноват.

– За годы, что вы направляете адвокатов задержанным, произошли какие-то системные изменения?

– В лучшую или в худшую сторону?

– В любую.

– Всё стало жёстче. У системы своя цель – запугать, чтобы люди не ходили на митинги. У нас – защитить людей и заставить полицию работать в правовом поле. Чем сильнее мы становимся, тем сильнее ответ системы. Зачем им сильная правозащита? Сильное гражданское общество, которое может защитить своих близких, друзей, оплатить им адвокатов?

Если вдуматься, сколько у нас волонтёров – наверное, только у «Красного креста» больше. И это гражданское горизонтальное объединение против беспредела доказывает, что мы всё делаем правильно. Иначе люди к нам не пошли бы, не пришло бы столько адвокатов. И если теперь с нами стали бороться с помощью «Крепости» – значит, мы всё делали правильно. И будем придумывать что-то ещё.

Беседовала Елена Кривень

Источник: Адвокатская улица, 5.03.2021