В конце сентября ФСБ утвердила перечень сведений в военно-технической и космической сферах, за сбор которых можно стать физлицом-«иностранным агентом» или получить пять лет колонии. Разговор правозащитного проекта ОВД-Инфо* с юристами, правозащитниками и журналистами, занимающимися исследованием проблем российской армии, о том, как это отразится на их работе.

Сбор сведений об армии и уголовное преследование

Проект перечня сведений об армии, за сбор которых человека можно признать физлицом-«иноагентом» или возбудить против него уголовное дело, появился еще летом. Окончательно же утвердила его Федеральная служба безопасности (ФСБ) только 28 сентября.

Создание такого списка было предусмотрено поправкой к закону об «иностранных агентах», принятой в конце 2020 года. В соответствии с ней, любое физическое лицо — будь то гражданин России или иностранец — обязано самостоятельно обратиться в Минюст с просьбой о включении себя в реестр «иноагентов», если оно занимается «целенаправленным сбором сведений в области военной [и] военно-технической деятельности» России и получает иностранное финансирование или «организационно-методическую» помощь из-за рубежа.

Если же человек этого не сделает, ему грозит статус физического лица –«иностранного агента», а за «злостное уклонение» от исполнения обязанностей «иноагента» наступает сразу не административная, а уголовная ответственность — вплоть до пяти лет лишения свободы. Вести реестр физлиц-«иноагентов», как и другие реестры «иностранных агентов», будет Минюст.

Одна из главных проблем новой нормы, по словам юристов, состоит в размытости формулировок. В тексте закона не уточняется, что подразумевается под «организационно-методической помощью» из-за границы. Также явно не прописано, какая именно информация подпадает под утвержденные ФСБ критерии для признания человека физлицом-«иноагентом».

Перечень данных, утвержденных ФСБ, состоит из 60 пунктов. Среди них есть «сведения о прогнозах развития военно-политической обстановки», «сведения о дислокации, вооружении и численности армии, полиции», «персональные данные о военнослужащих и членах их семей», «сведения о прохождении гражданами России военной службы», а также «сведения о соблюдении законности и морально-психологическом климате в войсках».

Избирательное правоприменение и размытые формулировки

Юрист Федор Кравченко, специализирующийся на вопросах законодательства о СМИ, уверен, что закон будет использоваться избирательно, то есть не будет применяться ко всем, кто формально подпадает под определение физлица-«иноагента». «Но если будет появляться занимающийся военной темой журналист-расследователь, неприятный блогер или оппозиционер… Именно этих людей и будет легче с помощью приказа ФСБ подводить под различные виды ответственности», — отмечает Кравченко.

При этом формально под действие закона из-за использования в нем нечетких формулировок попадает огромное количество россиян, добавляет юрист. «Например, написал я в семейный чат, будучи „срочником“, о том, что у меня украли портянку, или о том, что у нас вчера прапорщик напился, и вот и меня, и семью можно уже привлечь к [уголовной] ответственности за сбор информации о правонарушениях в армии», — приводит пример Кравченко.

К сбору информации может относиться фактически любая попытка узнать о том, что происходит в армии, считает юрист. Достаточно опубликовать пост о том, что твой знакомый сейчас проходит срочную службу. Директор Центра защиты прав СМИ**, лауреат премии Московской Хельсинкской группы Галина Арапова*** добавляет, что под сведения, для сбора которых нужно объявить себя «иноагентом», может подпадать и любая публикация жителей военных городков, так как она может быть расценена как представляющая угрозу безопасности России.

«Законодательство создает практически непреодолимые трудности для публикации на темы, связанные с армией или Роскосмосом, как для журналистов, так и для военных аналитиков и даже историков. Власти пытаются наказывать даже за интерес к этим отраслям, — говорит Арапова. — Мне кажется, что ближайшее время на эти темы будут писать только пресс-службы Минобороны и Роскосмоса. Писать будут, конечно, так, как им удобно. Иногда могут себя и поругать немного или признаться, что они немного не дорабатывают, но, в основном, там можно ожидать хвалебные отчеты и репортажи с парадов и военно-технических выставок».

Журналистика и профессиональные риски

Арапова уверена: несмотря на опасность освещения проблем в армии, останутся те корреспонденты, кто продолжит заниматься этой проблематикой, однако риски для них становятся очень высокими. С ней согласна и сопредседатель Профсоюза журналистов и работников СМИ Софья Русова. «Я думаю, этот закон [о физлицах-«иноагентах»] принимается в рамках охранительной госполитики, которую сейчас ведут власти: не дай бог кто-то что-то выяснит. Сейчас перечень сведений только утвердили, но скоро начнут искать, кого из журналистов привлечь к ответственности, ведь фактически любая информация об армии подпадает под эти 60 пунктов, утвержденных ФСБ, — отмечает Русова. — Это все выглядит как целенаправленная политика власти, направленная на то, чтобы исключить эти темы из общественного дискурса».

Для того чтобы минимизировать риски для отдельных журналистов, Русова предлагает редакциям активнее сотрудничать с юристами. Проверка материала перед публикацией должна стать обязательной процедурой даже для небольших региональных медиа.

Юрист Федор Кравченко добавляет: для того чтобы обезопасить себя от риска уголовного преследования, журналисты, которые хотят продолжить заниматься темами, связанными с армией, могут начать использовать псевдонимы. Установить, кто именно скрывается за тем или иным вымышленным именем, нетрудно, но это требует от правоохранителей гораздо более серьезных усилий.

Журналистка «Важных историй»**** Катя Аренина уже не раз занималась исследованием проблем, связанных с воинской службой в России. В 2020 году она выпустила текст про избиения, вымогательства и принудительные командировки в горячие точки в контрактной армии. Недавно она опубликовала еще одно расследование — о том, как российские военнослужащие, служившие в Сирии и Украине, годами не могут добиться положенных по закону льгот. Пользоваться рекомендациями юристов о публикации текста под псевдонимом она пока не планирует.

«Анонимная публикация — скорее попытка себя успокоить. Когда ты готовишь статью, ты все равно отправляешь запросы [в соответствующие ведомства], разговариваешь с людьми. Делать это анонимно довольно сложно. То есть именно сбор информации, о котором говорится в статье УК, ты все равно ведешь под своим именем. Тогда, кажется, публиковать статью анонимно уже не имеет смысла», — рассуждает журналистка.

Она добавляет, что перед публикацией текста в «Важных историях» его всегда смотрят юристы. Они же предупреждают автора заметки о возможных личных рисках или о рисках, которые могут коснуться редакции в целом. По словам Арениной, никакого отдельного разговора с юристами о том, как наиболее безопасно освещать темы, связанные с армией, у них в редакции пока не было.

Аренина пока не может оценить, есть ли для нее серьезные риски при работе с этой темой, поскольку уголовную статью еще не начали использовать и не понятно, кто именно находится в зоне риска в первую очередь. «В целом все это бесконечная попытка как-то правильно для себя выстроить баланс между нежеланием определенных рисков — в том числе личных и редакционных — и тем, как ты все-таки хочешь работать. Каждый раз ты задаешь себе вопрос: готов ли ты выпустить текст анонимно, если риски очень высокие? Ну, наверное. Готов ли вообще не заниматься такими темами? Каждый журналист для себя сам определяет, где находится эта граница», — размышляет журналистка «Важных историй».

Редуцирование правозащитной деятельности

Кроме журналистов, решать о том, готовы ли они продолжать работать над темой армии в условиях серьезных личных рисков, придется и правозащитникам. Первыми из НКО о закрытии направления по работе с военнослужащими объявили «Солдатские матери Санкт-Петербурга». «Новое законодательство фактически нивелирует возможности в работе правозащитников, юристов и журналистов — мы даже не сможем писать о поданных заявлениях о преступлениях, а также об обстановке в конкретных подразделениях», — сообщили в своем заявлении «Солдатские матери Санкт-Петербурга».

Председательница этой организации Оксана Парамонова отмечает, что решение о приостановке помощи военнослужащим связано не только с опубликованным ФСБ приказом, но и с давлением, которое оказывается на «Солдатских матерей Санкт-Петербурга» в последний год. Так как организация год работала в статусе «иностранного агента» (с 2014 по 2015 год), у Парамоновой есть четкое понимание, какими рисками этот статус грозит. «В тот год наша работа была тоже приостановлена, потому что командование фактически запретило представителям воинских частей как-то реагировать на наши обращения и устанавливать или продолжать какие-то связи», — вспоминает председательница «Солдатских матерей Санкт-Петербурга».

Она уверена: такой же сценарий развернется и для человека, которого Минюст признает физлицом-«иноагентом». «С человеком, обладающим таким статусом, никто не будет взаимодействовать, а сами военнослужащие не будут обращаться к этому человеку за помощью, потому что им объяснят: это может грозить статьей о госизмене. Им же там очень красноречиво объясняют, с кем можно общаться, а в чью сторону даже смотреть нельзя», — добавляет Парамонова.

По ее словам, принятие закона о физлицах-«иноагентах» и публикация ФСБ списка сведений, за сбор которых можно получить этот статус, направлены на то, чтобы закрыть возможность влиять на ситуацию в армии извне. Интерес к теме и желание поделиться своей историей будут строго наказываться.

«Сложно станет не только журналистам, правозащитникам, но и самим военным. Им же станет еще тяжелее теперь рассказать про дедовщину, нехватку питания, болезни, неуставные отношения или изнасилования. По сути эти темы исчезнут из медийного пространства», — говорит представитель профсоюза журналистов Софья Русова.

Этого же опасается и Парамонова. Она добавляет, что полностью свою работу «Солдатские матери Санкт-Петербурга» пока не заканчивают — скорее, приспосабливаются к современным реалиям. Им придется отказаться от сбора информации о нарушениях в армии и долгосрочной юридической поддержки семей военнослужащих. Горячую линию закрывать пока не планируют, но теперь она будет называться «справочной службой». Кроме того, организация продолжит распространять методические и справочные материалы о воинской службе и связывать заявителей с юристами или другими заявителями с аналогичными запросами.

«Наша правозащитная функция будет редуцирована до минимума. Сейчас наша основная задача — сделать так, чтобы сообщество матерей военнослужащих росло, — рассказывает Парамонова. — В перспективе мне представляется, что это может вылиться в некую сеть взаимопомощи. Мы знаем, что матери в состоянии брать на себя функцию правовой защиты. Мы не раз наблюдали это и в условиях войн или когда концентрация насилия [в армии] была гораздо выше. В последние годы мы все просто приутихли: все терпим и молчим».

Автор: Карина Меркурьева

Источник: ОВД-Инфо*, 20.10.2021

* внесен Минюстом РФ в реестр незарегистрированных общественных объединений, признанных в России иностранными агентами.

** организация внесена Минюстом РФ в реестр НКО-иностранных агентов.

*** внесена Минюстом РФ в реестр физлиц, признанных СМИ-иностранными агентами.

**** внесены Минюстом РФ в реестр СМИ-иностранных агентов.