Леонид Гозман *, общественный деятель

В моем общественном статусе снова произошли серьезные изменения. Раньше я был только иноагент, а теперь еще и уголовник — подозреваемый по уголовному делу о правонарушении, совершенном несколько лет назад и по общественной опасности находящемся где-то рядом с неправильной парковкой. Следствие не закончено, но ясно, что перед ним открываются поистине блистательные перспективы (Леонида Гозмана подозревают в том, что он якобы не уведомил власти РФ о двойном гражданстве. — Ред.).

Это новая для меня ситуация. Я всегда и не без успеха старался вести себя так, чтобы моя жизнь зависела прежде всего от меня самого, а уже потом от воли других людей или от не поддающихся контролю обстоятельств. Теперь это не так.

Они могут сделать все что угодно. Могут дело закрыть. Могут и не закрывать, таская на допросы, выбрав меру пресечения, какую захотят. А могут вспомнить, что я, оказывается, еще и, допустим, на армию клеветал или шпионажем занимался в пользу, например, Новой Зеландии.

Пытаюсь понять, чем я им мешаю? Давно ясно, что в борьбе с теми, кто стремится расстроить их планы, Кремль не останавливает ни право, ни мораль, ни даже ими же написанные законы.

На войне как на войне, говорят они своим противникам, если враг, не сдается, его уничтожают.

Но я с 2007 года не участвую в выборах, с 2011 не состою ни в какой партии. Я не организовывал манифестаций и протестов, лишь сам принимал в них участие наряду с десятками тысяч других людей. Да, есть грех, выходил в начале марта на пикет с плакатом «Нет войне, Путина в отставку», но это был одиночный пикет, крик отчаяния. А еще, надо признать, много чего говорил, но никого ни к чему не призывал.

Но я, конечно, виновен и всерьез — не отрицаю и не прошу снисхождения. Моя вина огромна — я не люблю их! И цинично этого не скрываю, даже пытаюсь эту свою нелюбовь обосновывать, объяснить. Я говорил и говорю, что считаю курс Путина гибельным для страны, разрушительным, аморальным, отбрасывающим нас куда-то в раннее средневековье и обрекающим Россию и наш народ на нищету, бесправие и отсталость. С 2012 года я многократно заявлял, в том числе в прямых обращениях к Путину, что его пребывание на посту президента страны — трагедия для России, что пока он у власти, не будет у нас ничего хорошего. За последние десять лет я, как и многие, лишь укрепился в этой точке зрения.

И это все более чем серьезные проступки. Ведь они, буквально как Министерство любви у Оруэлла, давно уже заняты контролем не действий — этого они, в общем, достигли, — а именно слов и мыслей. За слово, свобода которого гарантирована Конституцией — но это, конечно, граничащая с преступлением бестактность, напоминать про Конституцию, как и про заповедь «не убий!», — люди садятся в тюрьму. Муниципальный депутат Горинов, например, никак не мешал проведению того, что велено называть специальной военной операцией, он лишь назвал ее несколько иначе — семь лет.

Они запрещают разум. Нормальный человек умеет складывать два и два, запоминает то, что говорилось вчера и способен сравнить это с тем, что говорится сегодня. Но от него требуют отказаться от этих навыков и верить, что все идет по плану.

Они запрещают чувства. Люди не были бы людьми, если бы не испытывали сочувствия к страданиям себе подобных. Важно, что эти чувства добровольны, исходят свободно и независимо от каждого конкретного человека. Но наши власти сначала определили список тех, по кому следует скорбеть, а кто не скорбит, тот пятая колонна, например по Мотороле, Захарченко и по другим героям Донбасса, погибавшим по странному стечению обстоятельств вдали от передовой.

А теперь и вовсе — неправильное сострадание может привести на скамью подсудимых, если оно, допустим, будет касаться украинских детей. Во-первых, об их страданиях не говорит Министерство обороны РФ, а значит, этих страданий не было (см. дело Горинова), а во-вторых, если и были «сопутствующие жертвы», как стали выражаться их пропагандисты, сопереживать все равно следует детям Донбасса и именно и только им. Власти пытаются лишить подданных нормальных человеческих чувств — Достоевский с его слезинкой ребенка в гробу переворачивается.

И вся борьба государственного аппарата с гражданами идет не на поле предотвращения нежелательного поведения, а на поле чувств. Люби и не люби, кого велено, восхищайся, чем положено, будь благодарен за то, что дают, а чего не дают, того и не желай. И верь, что режим вечен, что каждый, кто против, обречен, да туда ему и дорога — больной он или враг. Полагаю, что аресты и преследования активистов — это не только сигнал другим активистам и месть им самим, но и стремление посеять в широком круге людей отчаяние, чувство безнадежности, заставить их смириться и опустить руки.

Вот на это-то поддаваться и нельзя.

Источник: Новая газета. Европа, 21.07.2022

^{* Внесен в Реестр иностранных СМИ, выполняющих функцию иностранного агента}